На улице, что вела с одной стороны к набережной, а с другой загибалась и крючком поднималась к главной площади, с ее фонтанами, сладким запахом цветов и уютными кафе, и остановился Владимир Соболев. Ему понравилась эта улица с самого начала, еще в первый день, когда он только приплыл на пароходе и проезжал здесь в открытом экипаже, вдруг крикнул извозчику:

- Станови коней, вот мы и на месте! - И расплатившись звенящими монетами, Соболев словно мальчишка выпрыгнул из экипажа, придерживая рукой свою шляпу, купленную по случаю круиза, а затем подхватил свой небольшой, бежевый чемодан и от хорошего настроения помахал удаляющемуся экипажу вслед.

Улица была светлая с небольшими двух, а где и трехэтажными домами, тесно жмущимися друг к другу, и возникало ощущение доброты, сплоченности и уверенности. Рамы домов отчего-то были выкрашены, небесного цвета, краской, или же от солнца она так выгорела, что приняла такой светло-голубой оттенок. Некоторые из домов были обвиты диким виноградом, с его продолговатыми листьями. Чаще всего, он рос возле сточных труб, затем по ним вился дальше, достигая какого-нибудь крючка или другого выступа, что бы зацепиться за него своими цепкими усами и продолжить путь наверх. Так несколько домов порой на треть были скрыты этим растением, что добавляло некой южной особенности. На небольших балконах, с витыми коваными прутьями, порой стояли горшки с фиалками, яркими красками разбавляющие спокойствие улицы и словно призывающие своих жителей к веселью.

Соболев поселился в небольшой гостинице на втором этаже, с балконом, с которого, если смотреть направо, виднелось море, и дул морской ветер. Сняв шляпу и пиджак, он как раз стоял на этом самом балконе, когда заметил, что на соседний балкон вышла женщина в легком, белом платье и тоже смотрела на море, не замечая Соболева.

- День добрый! - Сказал он ей, и от неожиданности женщина вздрогнула и повернулась. Она была хороша собой, даже слишком, и Соболев вдруг засмущался, от того, что испугал ее. Она нахмурилась, и с высоко поднятой головой посмотрела на молодого человека. Этот взгляд еще больше не понравился Соболеву, и по сему, он решил как-то выйти из положения, и извиниться.

- Простите меня великодушно, я совсем не хотел Вас напугать, - он улыбнулся женщине, она кивнула ему в знак того, что ничего страшного не произошло, но не проронила ни слова. - Хороший день, в такой пройтись бы по городу. Я только сегодня прибыл, на пароходе «Великий». Вы, может, видели его? Красивый, двухпалубный, с двумя трубами, устремленными вверх.

- Зачем Вы мне все это рассказываете? - Удивилась женщина. - Извольте представиться, для начала?

- Простите, я просто слишком взволнован этим круизом, этим городом, этим морем и солнцем! Вы посмотрите только, как красиво! Отсюда открывается удивительный вид на море, и если бы я был художником, я бы обязательно постарался запечатлеть эту картину на холсте, изобразить ломаные черепичные крыши, аккуратно сидящие на белых домах, а за ними бескрайнее море, с кораблями, чайкам, дельфинами. А если бы я был музыкантом, я бы обязательно сочинил для этого места мелодию, которая наиболее глубоко отражала мои чувства.

В этот момент, откуда-то сверху послышалась красивая мелодия, должно быть там наверху, на площади играл скрипач, но Соболеву это так понравилось, что он развел руками и вновь посмотрел на женщину:

- Вы слышите? Вы слышите, это и есть музыка моей души! Это именно та самая мелодия, которая рождается в ней, когда я смотрю на все это и на Вас.

Женщина засмеялась от такого стечения обстоятельств, а возможно и от того, что Соболев ко всему относился с такой романтикой, которая была совершенно не свойственна большинству мужчин ее круга.

- С кем ты тут разговариваешь, дорогая? - Спросил мужчина, вошедший к ней на балкон. - Что тебя так рассмешило, над чем это ты смеешься?

Стоило только ему появиться на балконе, как музыка начала становиться все тише и вскоре смолкла. Женщина перестала смеяться, и указала на Соболева своей рукой.

- Это наш сосед, познакомься, - сказала она.

Мужчина повернулся к Соболеву, так как до этого он стоял к нему спиной, и произнес:

- Добрый день, стало быть, это Вы та самая причина, по которой Анна так смеется. Сказать по правде, я приятно этому рад, что хоть кому-то удалось поднять ей настроение.

Он был значительно ее старше, или это только казалось, ведь женщина прекрасна в любом возрасте. Мужчине было около пятидесяти, седина едва тронула его виски, но это было хорошо заметно на зачесанных назад волосах. Он носил усы и бороду, от чего он казался еще старше своей спутницы.

- Виталий Андреевич Скупов, - произнес, наконец, мужчина.

- Соболев, Дмитрий Владимирович, - ответил молодой человек уже став окончательно серьезным.

- А это моя невеста, Анна Михайлова-Франц, - и женщина легко кивнула Соболеву, но затем повернулась и скрылась в номере.

- Разрешите полюбопытствовать, как давно Вы здесь? - Спросил Скупов.

- Я прибыл сегодня, на пароходе «Великий», - от чего-то сказал Соболев.

- Как интересно! Он, кажется, отправляется через пять дней?

- Все верно, а, простите, что именно интересно?

- Да то, что ровно через пять дней, и мы отправляемся на нем! Мы, так же прибыли только что, только на пароходе «Александров».

- И вправду интересно! - Сказал Соболев.

- Стало быть, теперь мы с Вами неразлучные соседи, - и Виталий Андреевич рассмеялся, но Соболеву уже давно наскучил и Скупов и разговор с ним, но уйти вот так, было бы крайне невежливо, поэтому он слушал мужчину, но ничего интересного и смешного во всем разговоре он не видел. Затем Скупов ушел, и Соболев вздохнул с облегчением.

Он прогуливался по городу, и прежнее легкое настроение возвращалось с каждым поворотом узких улиц, или от улыбки прохожего, и даже от того, что все кругом кланятся, кивают друг другу в знак приветствия, в том числе и ему. Ему нравилось, что все эти люди были подвластны какому-то одному, известному только им настроению, словно в этом месте нужно было вести себя именно так, и Соболеву это очень нравилось.

Когда молодой человек вошел на главную площадь, он отметил, что народу здесь сравнительно не много, места в кафе, за исключением некоторых, были свободны, у фонтана прогуливались пары, да и то, одна или две. Гораздо больше людей он встретил по дороге сюда. Здесь же на площади в самом тенистом месте, сидели утомленные солнцем торговцы и художники. Торговцы, а точнее торговки, продавали фрукты, овощи, красивые ракушки и цветы в больших кадках или жестяных ведрах. Розы прекрасно пахли и какие яркие они казались, что если бы было кому их дарить, Соболев не задумываясь купил бы вот тех белых, с каплями воды на нежных лепестках и крупными шипами. Художники предлагали пейзажи на морскую тематику, а некоторые из них, рядом со своими работами продавали ракушки покрытые лаком, или камни с высеченным на них названием города. Ничего подобного Соболев раньше не видел, и этот курортный город нравился ему все больше за свою самобытность и абсолютную непохожесть, на все то, что он видел раньше в своей жизни. Затем Соболев подумал, что все, должно быть, сейчас на море, и направился вниз по петляющим улицам.

- Дмитрий Владимирович, - раздалось откуда-то у молодого человека из-за спины, и он тут же повернулся. Ему навстречу шли Виталий Андреевич и Анна.

- Я Вас со спины узнал, дай думаю, окрикну, что бы составили нам компанию, - сказал Скупов. Анна стояла рядом, держа его под руку. Она была в том самом белом платье и большой плетеной белой шляпе.

- Я собираюсь на набережную, - ответил Соболев.

- Уж явно не купаться, с таким-то грузом Вы точно пойдете ко дну, - отчего-то рассмеялся Скупов, но Соболев не сразу понял, что он смеется над сувенирами, который тот запихнул в карманы.

- Ах, Вы об этом? Да это всего-лишь камни! - Сказал молодой человек и Анна засмеялась.

- Я только хотел спросить, уж ни камни ли Вы с собой таскаете! А зачем они Вам, если не секрет?

- Это я приобрел на площади, там еще ракушки продавались, но у меня уже не оставалось карманов что бы взять их с собой, - и сказав это Соболев вновь заметил, что Анна засмеялась. Соболев, тем не менее, достал камни и показал их своим новым знакомым.

- Я всегда хотел посмотреть на людей, которые это еще покупают, мне казалось, что таких людей не осталось в природе, но как видимо, еще есть, - но тут, что Соболев, что Анна смирили его неодобрительным взглядом. - Дорогой Вы мой, разве вы не видели этого прежде? Они же продаются в каждом городе!

- Но это первый мой город в круизе, и море я вижу впервые, - сказал Соболев, и устыдился своих слов.

- Ааа, - протянул Скупов. - Ну тогда это меняет дело. Бросайте эту мелочь, в качестве сувениров можно привезти вещи гораздо интереснее, - и он взял Анну за левую руку и приподнял ее. На пальце у женщины было кольцо. Скупов поцеловал ее руку.

- Пойдемте на набережную, стоять на месте нынче жарко, - сказала Анна, желающая, как показалось Соболеву, прекратить все это представление.

Они шли медленно, проходили различные лавки и магазины, и Скупов постоянно останавливался, спрашивал у продавца о той или иной вещи, а затем продолжал путь, так ничего и не приобретая. Соболев заметил, что Скупова это веселит, но ничего веселого, он, так же, как впрочем и Анна, не находил. На набережной они обедали, Скупов заказал бутылку вина, и они ели под навесом, и пили за знакомство. Соболев заметил, что как бы Виталий Андреевич не радовался скорой женитьбе, Анну, словно что-то не устраивало, и чувствовался холод между ними.

Под вечер, когда Скупов окончательно был пьяный, они взяли экипаж и поехали до гостиницы. И Анна, бедная Анна, извиняясь за своего жениха, повела его в дом, а Соболев заверил ее что все хорошо, что он все понимает, и ей нет необходимости извиняться. Стемнело, наверху, где площадь, заиграла музыка, и Соболеву совершенно не хотелось заканчивать этот вечер, он вышел на улицу и стал думать, чем бы себя занять, как вдруг поднял голову и увидел Анну, выходящую на балкон.
- Вы еще не спите? - Удивилась она, увидев Соболева.
- Нет, я смотрю Вы тоже. Как самочувствие Виталия Андреевича? - Но Анна не ответила, только манула рукой, и нахмурилась. Затем она что-то сказала, но Соболев не расслышал, так как говорила она слишком тихо.
- Я вас плохо слышу, спускайтесь, - и Анна улыбнулась, но затем пожала плечами и вздохнула. - Я серьезно, спускайтесь! Слышите музыку моей души? Они снова играет! Не сидеть же Вам теперь в номере, когда вечер только начинается?
- Да разве я могу? Это будет неправильно, - вздохнув, сказала Анна, и Соболев прекрасно ее слышал, но сделал вид, что снова не расслышал. Тогда женщина повторила, а Соболев вытянул шею и прислушался, но затем развел руки и махнул ей.
- Спускайтесь, Вы должно быть еще не были на площади! - Анна взглянула Дмитрию в глаза и затем улыбнулась, кивнула и исчезла в номере, но уже через пару минут вышла из дверей гостиницы.
- Я уж думал, что так мы и проведем этот вечер, Вы будете стоять на балконе, а я буду внизу.
- Я очень волнуюсь, я никогда бы не поступила так раньше, но сегодня ...
- Не нужно, Анна! - Сказал Соболев и посмотрел ей в глаза. - Пойдемте, будет весело.
Они пешком дошли до площади, на которой играла быстрая и веселая музыка. Здесь было гораздо оживленнее, чем было днем: кафе были заполнены людьми, а там, где утром стояли торговцы и художники, теперь находились цирковые артисты, которые показывали номера с огнем.
Ему нравилось, что она держала его под руку, и что от нее так опьяняюще пахло духами. Она была его старше, но это не имело никакого значения. Анна поначалу нервничала, иногда оборачивалась, и чувствовала себя не уверенно, но затем ее волнение пропало, она все чаще стала улыбаться. Они сидели в кафе, пили шампанское, Анна смеялась над историями Соболева, которые он рассказывал.
- Целый час я с нетерпением ждал отплытия, и как только отдали швартовы и прозвучал сигнал к отплытию, я вспоминаю, что второй свой чемодан я оставил в порту, возле билетных касс, - рассказывал Соболей, и наливал шампанское. Анна заливалась смехом.
- Так Вы и прибыли сюда с одним чемоданом? - Удивилась она сквозь смех.
- Представьте себе! - И он развел руками.
- Но как же Ваши вещи? - Спросила она уже более беспокойно.
- Я не жалею! Я даже нахожу это ироничным, что вся эта история произошла со мной. Пусть будет так, я благодарен за то, что я здесь. За то, что Вы сегодня со мной, - но после этих слов улыбка спала с губ Анны.
- У меня есть жених, не забывайте об этом, - сказала она.
- Я понимаю, но, позвольте быть честным, я совершенно не понимаю, что Вы в нем нашли. Я не знаю, по каким таким обстоятельствам Вы с ним вместе. Это не мое дело, но это же очевидно, что ...
- Что я не люблю его?
- Если хотите, - сказал Соболев, сам не ожидая, что она произнесет это так откровенно.
- Мы знакомы с ним всего лишь три месяца, а он уже сделал мне предложение. Он состоятельный, умный, и я верю в то, что он любит меня, но он ...
- Čerstvyj?
- Да ... Я не знаю, как все это случилось, что через неделю я уже стану его женой, когда с каждым днем ​​все больше сомневаюсь. Словно мы потеряли душевную близость, - женщина посмотрела на Соболева. - Уж простите, что я все это говорю Вам, но за весь круиз я не встретила ни одного человека, с которым бы могла поговорить. Благодарю Вас, Дмитрий Владимирович.
- Можно Просто Дмитрий, - в этот момент появился скрипач и заиграл ту самую мелодию, которую играл днем. - Приглашаю Вас на танец, не откажите?

Они вышли из кафе и присоединились к прочим танцующим, и все было прекрасно и звездное небо, запах моря, и Анна, которая улыбалась, хоть в ее глазах и читалась грусть. Затем они пошли вверх, там было спокойно и почти никого не было. Узкие улицы освещали фонари, и было душно и одновременно хорошо. Они поднялись так высоко, что оказавшись на вершине, Анна воскликнула.
- Какая красота, Дмитрий! - И повернулась к юноше.
- Я вижу, - сказал Соболев глядя на Анну, которая стояла на фоне ослепительного неба, усеянного осколками небесных тел. До этих мест музыка доносила глухо, и место центральной площади, с высоты на которой они находились, представилось им светлым пятном посреди спящего города.
- Там маяк? - Спросила Анна.
- Да, Вы разве не проплывали вдоль берега?
- Может и проплывали, а может и нет. Вы думаете, что я смотрела по сторонам и радовалась жизни, когда ехала сюда? Мне было совершенно не важны ни маяк, ни скала, ни гостиница в которой мы будем жить ... Ровным счетом ничего.
- Он выкрашен красным с множеством маленьких окон. Он находится на скале, и я думаю, обязательно добраться туда, может даже завтра, - постарался отвлечь девушку от неприятных воспоминаний, тем не менее отметив про себя, что теперь ей интересно, не от того ли что он рядом?
- Боюсь Виталий Андреевич вряд ли согласиться, - произнесла Анна.
- А если Вы отправитесь туда со мной? - Спросил Соболев, подходя к Анне ближе.
- Не думаю, что это хорошая идея. Вы думаете, что он пьяница? Нет, просто должно быть он чувствует мое к нему отношение, и от своего бессилия он пьет ...
- Много пьет, - уточнил Соболев.
- Пусть так, но я считаю себя виноватой перед ним, за то, что мучаюсь сама, за то, что мучаю его и веду нас к пропасти, - и Анна посмотрела куда-то вдаль.
- И за то, что сейчас Вы здесь, со мной? Вы тоже чувствуете вину? - Спросил Соболев, женщина обернулась и замерла.
- Нет, - сказала она и долго-долго смотрела ему в глаза.

На следующий день Соболев проснулся с ощущением легкости и небывалого счастья. Он умылся, оделся и вышел на балкон. Из соседнего номера доносились голоса Анны и Виталия Андреевича, по интонациям которых Соболеву стало ясно, что они о чем-то спорят, и решил отправиться на прогулку, но стоило ему выйти в коридор, как соседняя дверь открылась и из номера вышли его новые знакомые.
- Доброе утро, Дмитрий Владимирович, - сказал Скупов.
- Доброе утро, - сказал Соболев, заметив, что Анна сегодня одета несколько иначе более скромно, в платье с длинными рукавами, высоким воротником и платке. Скупов заметил взгляд Соболева.
- Изволите пойти с нами? - Спросил он у юноши, но тот удивленно вскинул брови. - Мы собрались на утреннюю литургию. Я слышал здесь недалеко церковь. Анна настояла, что мы должны ее посетить.
- Не настаивай Виталий, нужно идти, иначе мы опоздаем, - сказала Анна, даже не взглянув в сторону Дмитрия.
- Пойдемте, я как раз собрался на прогулку, что толку сидеть в номере? Разве за этим мы здесь?
- А я что говорю! - Подтвердил Скупов и они все вместе пошли в церковь. После было решено пойти обедать в то самое кафе, где они обедали вчера, на набережной. Скупов рассказывал об их путешествии, о городах, которые они уже посетили, и о тех, которые, им еще предстоит посетить, а Дмитрий и Анна шли молча, только слушали и иногда кивали ему.
- И принесите, пожалуйста, шампанского, - сказал Скупов, но после этих слов Анна неободрительно посмотрела в его сторону.
- Дорогая, кажется, мы все уже выяснили сегодня утром, я не считаю нужным снова начинать этот разговор, тем более что мы не одни.

Им принесли шампанское, кое-какую закуску, но Анна не пила, она лишь смотрела на Скупова и молчала. Молчал и Соболев.
- Вчера Дмитрий предложил отправиться к маяку, я нахожу это интересным. Думаю развеяться нам не помешает, тем более, что осталось три дня, а мы кроме этой набережной больше ничего и не видели в этом городе.
- Здесь ровным счетом не на что смотреть, мне больше понравилось в N, с его набережными, деревьями и фонтанами, а здесь и смотреть не на что. Изначально я думал, что мы не будем здесь останавливаться на долго, но приходиться ждать парохода, и вот мы здесь, - он поднял бокал и сделал глоток. - Тем более я совершенно не помню, что бы Дмитрий это предлагал, напомните мне, Дмитрий Владимирович, когда состоялся этот разговор?
- Виталий, прошу тебя, не позорься. Ты даже не помнишь как мы вернулись в гостиницу, не находишь ли ты, что здесь вопросы излишни? Все пустое, Дмитрий, извините меня за моего спутника, право, неловко за него, - Соболев лишь утвердительно кивнул, но ничего не произнес.
- Ты права, - сказал Скупов и сделал еще глоток из бокала. - Прошу меня извинить, Дмитрий Владимирович.
- Я нисколько не обижаюсь.
- Раз Вы хотите пойти к маяку, что ж, думаю, мы найдем и на это время, но не сегодня, слишком жарко, и думаю отправиться в парк, или еще куда, что бы спастись от жары. Не знаете ли Дмитрий, что здесь есть?
- Выше нашей гостинице находится главная площадь, с фонтанами и кафе, там растут кипарисы и стройные тополи, а еще играют музыканты. Насколько я знаю, здесь есть военно-морской музей, морское училище. Ближе к пляжу есть небольшой рынок, и я слышал, что здесь продаются удивительные пряности, которые можно приобрести только здесь.
- Хорошо, а может быть что-нибудь еще? - С надеждой спросил Скупов.
Дмитрий посмотрел на Анну, а затем на Скупова:
- Маяк, - и от такого ответа Анна рассмеялась.

К маяку они добрались под вечер, так как пришлось возвратиться в гостиницу, что бы одеться более удобно для длительной прогулки. Там из номера Скупова и Анны доносился разговор на повышенных тонах, но когда они вышли, то сделали вид, словно ничего не происходит. Закат был невероятно красивый, они смотрели на него втроем, и ветер, что дул с моря развивал волосы Анны, которая стояла между Скуповым и Соболевым. Затем женщина подошла к обрыву и посмотрела вниз.
- Анна, отойди, прошу тебя, - сказал Виталий Андреевич устало.
- Больно, - сказала она.
- Тебе больно? Что ты такое говоришь?
- Должно быть это больно, если упасть вниз? - Виталий Андреевич подошел к женщине и что-то спросил, но Соболев не стал их слушать, он бродил вокруг маяка, смотрел на горизонт и уходящее солнце. Разговор между Анной и ее женихом становился все громче, и Соболеву приходилось отходить все дальше и дальше, а затем он услышал женский крик и со всех ног бросился обратно. Там, на обрыве сидела Анна, над ней стоял Скупов, и нежно взяв ее за руки, он поднял с земли. Дмитрий увидел слезы на глазах женщины, а затем видел, как Виталий Андреевич что-то тихо сказал ей, и ушел.

Тем вечером Анна призналась своему жениху, что не любит его, и что лучше она бросится вниз с обрыва, чем выйдет за него замуж, но Скупов не позволил ей сделать это и вовремя схватил ее за руку. Напоследок он сказал Анне, что уезжает и оставляет ее, а так же, что должно быть она сделала свой выбор еще вчера, когда ушла из гостиницы с Соболевым.

- Я не знаю, что с нами произошло, должно быть нам обоим напекло голову на солнце, но я не хочу быть с этим человеком, я поняла это лишь благодаря тебе. Но более того, я поняла, что не обязана быть с ним, и что могу быть счастливой, - сказала Анна, когда они стояли в порту.
- Я тоже этому очень рад, мы, наверное, на всю жизнь запомним этот круиз, - сказал Соболев.
- На всю жизнь, - прошептала Анна и поцеловала Дмитрия.
Подали сигнал к отправке и люди вереницей потянулись на борт, оставляя этот светлый, южный город, с его невысокими домами, узкими улицами и судьбами, измененными в этом месте.
Анна стояла на палубе, улыбалась и с легкостью на душе махала городу, махала гостинице, мысленно представляя ее, и площади и маяку и фигурке Дмитрия, которая с каждой секундой становилась все меньше и меньше, пока не исчезла совсем.

В то лето дни выдались жаркими, душными. Не было ни ветра, ни прохлады, так необходимой в столь жаркие дни. Даже в тени было так же не комфортно, как и на улице, несмотря на то, что многие горожане выбирались в парки и сидели на траве в тени деревьев. По этой причине, а может и по какой другой, все скамейки на центральной аллее были пусты.
Иван Николаевич провел пальцами по деревянным дощечкам на скамье и потер их друг о друга. «Нагрелась то как?!» — то ли удивился, то ли констатировал мужчина. Он был уже не молод, да и была ли она – эта самая молодость? Ему казалось, что он должно быть где-то, что-то упустил, не заметил, как вдруг, он уже седовласый мужчина, в белом, летнем костюме и шляпе. Под мышкой он держал газету, которую по привычке всегда покупал в киоске, но не всегда читал. Ему доставляло большее удовольствие сесть здесь на скамейке, открыть разворот газеты, затем с завидной ловкостью сложить ее пополам и еще в четверть; поправить очки и прочесть пару заголовков на странице. Дальше он отрывал взгляд от бумаги, и смотрел по сторонам – не идет ли кто? Если такой человек попадался ему на глаза, то Иван Николаевич обязательно провожал его взглядом, тщательным образом рассматривая, но думая при этом о своем. Он размышлял о людях, находил в каждом нечто притягательное и необычное. Вот, например, у мужчины, что только что прошел, он рассмотрел часы, на которых стоят стрелки «Должно быть счастливый человек» — думал Иван Николаевич; а у дамы, что прогуливалась со своей собакой, небольшой породы, он обратил внимание на неторопливую походку и задумчивый взгляд. Та держала в руке зонт от солнца, положив его тростью на плечо — она то и дело покручивая ручку так, что зонт вращался над ее головой. Но больше всех в этом парке, он любил наблюдать за одной особой, которая каждый день, вот уже в течение месяца приходила в этот парк и садилась аккурат напротив скамейки Ивана Николаевича, только чуть поодаль, у одного из раскидистых деревьев. Ему так было даже лучше, что она не совсем рядом, а то он бы наверняка занервничал от такой близости, сиди она, скажем, на скамейке напротив. По наблюдениям Николая Ивановича, ей было немного за тридцать, и она была, на его взгляд, совершенно очаровательной. Хрупкое тело, длинные пальцы рук, белая шея, огненно-рыжие волосы, всегда аккуратно собранные назад. С самого первого дня она приходила в этот парк и читала книгу. Что это была за книга, Иван Николаевич видел плохо, но обложка была темно-зеленая, с золотистым тиснением букв. «Что же она читает?» — задавался вопросом Иван Николаевич, и продолжал наблюдать за ней, так и не решившись подойти. Иногда, так уж получалось, что нет-нет да и встретятся взглядом, и Иван Николаевич, чтобы не смутить незнакомку, всегда отводил взгляд первым, утыкаясь в газету или же смотря по сторонам. Но уже через пару недель, вновь встретившись взглядом, они сами для себя, совершенно неожиданно и одновременно, улыбнулись друг другу. Мужчина почувствовал такой восторг, что хотел, было, даже подойти, поздороваться. Ему хотелось, во что бы то ни стало узнать ее имя, поинтересоваться книгой, которую она читает, не из вежливости, нет, а из большого интереса ко всему, что было связанно с ней. Он и в парк этот стал приходить лишь потому, что там он мог встретить ее, но приходя снова и снова, подойти к ней он так и не решался. Еще через неделю, он даже помахал ей рукой, в ответ на улыбку, и снова в душе все затрепетало, он был взволнован ей, но может по привычке, а может от страху, он отвел взгляд, и бегло начал изучать страницу свежей газеты. Каждый раз, она появлялась у того самого дерева совершенно неожиданно, но самое интересное, что Иван Николаевич никогда не видел, как она уходит, и кто ее провожает.  Последнее было для него совершенно незначимым, тем не менее, он не хотел бы увидеть с ней рядом мужчину, с которым она под руку уходит из парка.

И вот сегодня, стоя у скамейки, он сам того не ожидая, вдруг повернулся и пошел к дереву, тому самому, к нее дереву. Под ним никого не было, и Иван Николаевич, постелив свой пиджак, устроился в тени дерева. Он поправил очки и сложив газету начал бегать взглядом по заголовкам, а сам не мог понять, «Откуда в нем это ребячество и что он здесь делает?!».  Он серьезно увлекся статьей о недавних происшествиях в городе, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд, и убрав газету, он увидел, что поодаль от него, на его скамейке сидит его незнакомка, все с той же книгой, все так же молода и хороша собой. Она отложила книгу и их глаза встретились, и уж тут волею случая, девушка начала смеяться. Иван Николаевич, поначалу пришедший в замешательство, тоже начал смеяться, не знаю, сколько прошло времени, но затем, Иван Николаевич встал, и направился к ней. Она же в свою очередь тоже встала и пошла к нему навстречу.
— Я так долго не решался к Вам подойти, — начал он.
— А я так долго ждала, когда же Вы подойдете?!
— Я ведь сюда приходить стал после того, как увидел Вас, вон у того дерева.
— Я ведь тогда тоже пришла в парк впервые, и увидела Вас.
— Как Вас зовут?
— Надежда, — застенчиво сказала девушка.
— Надежда! – повторил Иван Николаевич, и это имя стало для него самым прекрасным на свете.

• Морской круиз
• Надежда
• Короткая история о том, как Иван Павлович лужу перед домом развел